Мемориальная карта
№ BIY-KK8-94M
Пётр Андреевич Бобринский
Родился в семье графа Андрея Александровича Бобринского и его жены Елены Петровны, дочери графа Петра Павловича Шувалова. В 1918 году женился на княжне Марии Юрьевне Трубецкой, дочери генерала Г. И. Трубецкого.
Учился в 6 гимназии. По её окончании поступил в Петроградский Политехнический институт. С 1914 года печатался как поэт. В 1916 окончил Пажеский корпус.
В начале войны поступил на ускоренные военные курсы, выпущен офицером в гвардейскую Конную артиллерию, где дослужился до чина поручика. Находился в армии до конца войны. В 1919 году находился в Крыму, в Добровольческой армии, в Отряде особого назначения по охране лиц императорской фамилии. Затем находился в рядах Вооружённых сил Юга России.
В 1920 году эвакуирован в Константинополь, откуда переехал в Париж.
В 1920 году был посвящен в Париже в масонство в «Англо-саксонской» ложе № 343 (ВЛФ). Член-основатель первой русской масонской ложи «Астрея» № 500, был одним из её досточтимых мастеров. В 1931 году стал членом-основателем русской парижской ложи «Гамаюн» № 624. Руководил рядом масонских русских организаций дополнительных степеней. Масон 33° Древнего и принятого шотландского устава с 1930 года, в 1947—1948 годах — великий командор Русского совета 33 степени в Париже.
До конца жизни жил в Париже и его пригородах: Версале, Булонь-сюр-Сен, Нейи. Писатель, историк, журналист. С 1928 член литературного кружка «Перекрёсток» в Париже. Сотрудничал в «Возрождении», где в 1930 был секретарём редакции; «Иллюстрированной России», «Числах». Редактор сборника воспоминаний «Памяти русского студенчества».
Наибольшую известность получил как автор книги «Старчик Григорий Сковорода» (Париж, 1929), посвящённой видному малороссийскому философу Григорию Саввичу Сковороде. Книга Петра Андреевича Бобринского о Сковороде принадлежит к числу немногочисленных оригинальных произведений эмигрантской литературы, раскрывающих наследие философа в контексте русской религиозной философии. В истолковании философии Сковороды граф Бобринской оказывается идейно близким Василию Зеньковскому.
Поэт Георгий Адамович в предисловии к посмертному изданию стихов графа характеризовал творчество Бобринского как воплощение «непрерывного неподдельного духовного подъёма и какого-то прирождённого духовного благородства».
В 1935 году член совета Российского торгово-промышленного и финансового союза. Во второй половине 1930-х годов был связан (вместе с Д. М. Одинцом, Н. П. Вакаром, В. М. Зензиновым, К. К. Грюнвальдом, В. В. Вырубовым, И. А. Кривошеиным и др. масонами) с движением «младороссов». 22 июня 1941 года арестован вместе с другими русскими эмигрантами во Франции и заключён в концлагерь «Фронт-Сталаг 122» (Компьень). Провёл в лагере несколько месяцев. С 1944 года продолжал выступать в русской и французской прессе на литературные и философские темы. Постоянный сотрудник журналов «Возрождение», «Вестник РСХД». Работал техническим директором радиогенетической лаборатории в Париже.
Событие
Прекрасную прощальную речь о П.А.Бобринском сказал М.Корнфельд:
«Вопреки традиционному оптимистическому утверждению, что «незаменимых людей не существует», — я полагаю, что русские братья едва ли согласятся с этим суждением после внезапного ухода на Восток Вечный нашего дорогого брата Петра Андреевича Бобринского.
Сейчас еще слишком рано для подведения итога всему тому, чем русское масонство обязано брату Бобринскому, не говоря уже о том, что его работа протекала, а значительной мере, в высших градусах.
Но моя задача облегчается однако же тем обстоятельством, что самое ценное и важное в деятельности брата П. А. Бобринского отразилось в работе всех русских мастерских без исключения.
Если покойный брат Л. Дм. Кандауров явился великим администратором русского масонства в Париже, то мне кажется, что брату Петру Андреевичу мы обязаны его основной идеологический ориентацией и, если можно так выразиться, тому основному стилю ритуальной и символической фактуры, который удивил наших французских братьев и создал для русских мастерских, в ложах Великой Ложи Франции, тот престиж, которым мы живем и по сей день.
Брат Бобринской соединял в своем лице ряд ценнейших качеств. Будучи поэтом, обладая абсолютным вкусом, подлинной культурой и эрудицией, он ясно понял основные задачи, ставшие перед основателями русского масонства в Париже. Эти задачи могут быть сведены к двум категориям.
С одной стороны, следовало выбрать между существовавшими во всемирном масонстве течениями то, которое наиболее созвучно русской ментальной структуре, учитывая наше масонское историческое прошлое времен Екатерины и Александра Первого.
С другой стороны – надо было создать для нового русского масонства необходимые рамки, в которых могли бы быть выявлены, в изгнании, в масонском плане творческие силы исконной и подлинной русской культуры.
Брат Петр Андреевич исходил из мысли, что основным базисом Ордена Вольных Каменщиков является посвятительная традиция, что основная задача вольного каменщика состоит в раскрытии связи, существующей между основными метафизическими проблемами и масонской символикой и что естественным стержнем такой работы являются: ритуальная сторона посвятительных обрядов и доклады, имеющие прямое отношение к масонской проблематике.
Вы все, дорогие братья, знаете, сколь блестяще брат Бобринской на деле доказал, что наша крайняя бедность, в смысле материальных средств, может быть с успехом восполнена гармонической стройностью ритуального действа, подчиненного строго определенному ритму.
Все доклады и множество произнесенных им речей могут служить образцами в масонской литературе.
Все они отличаются совершенством литературной формы, ясностью мысли и неустанным утверждением посвятительной сущности масонства.
Я едва ли ошибусь, если скажу, что русские ложи обязаны главным образом брату Бобринскому тем особым отпечатком, который их выделил (независимо от внешнего, формального лингвистического отличия) — из числа всех других мастерских Великой Ложи Франции и таким образом способствовал нашей идеологической автономии.
Брат Петр Андреевич принял опять же ближайшее участие в разработке на русском языке наших ритуалов, которые являются нашим драгоценнейшим достоянием.
Я закончу словами, которыми 24-го Июня 1954 года, в качестве Оратора нашего Объединения, я закончил приветствие обращенное к брату Бобринскому по случаю его 33-х летнего масонского юбилея:
«Со своей стороны, я выскажу уверенность, что, в историческом аспекте, работа на чужбине нашего сегодняшнего юбиляра не окажется тщетной, и что, рано или поздно, а тот светлый день, когда на нашей освобожденной родине застучат молотки вольных каменщиков во славу В∴С∴В∴, — его труды получат должную оценку».
Место события
Париж